Language   

Симфония нp. 13 "Бабий Яр" / Symphony no. 13 "Babi Yar" / Sinfonia n° 13 "Babi Yar"

Dmitrij Dmitrievič Šostakovič / Дмитрий Дмитриевич Шостакович
Back to the song page with all the versions


Originalייִדיש איבערזעצונג / תרגום יידיש / Перевод на идиш / Traduzio...
СИМФОНИЯ НP. 13 "БАБИЙ ЯР" / SYMPHONY NO. 13 "BABI YAR" / SINFONIA N° 13 "BABI YAR"

I. Бабий Яр

Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно.
Мне сегодня столько лет,
как самому еврейскому народу.

Мне кажется сейчас -
я иудей.
Вот я бреду по древнему Египту.
А вот я, на кресте распятый, гибну,
и до сих пор на мне - следы гвоздей.
Мне кажется, что Дрейфус -
это я.
Мещанство -
мой доносчик и судья.
Я за решеткой.
Я попал в кольцо.
Затравленный,
оплеванный,
оболганный.
И дамочки с брюссельскими оборками,
визжа, зонтами тычут мне в лицо.
Мне кажется -
я мальчик в Белостоке.
Кровь льется, растекаясь по полам.
Бесчинствуют вожди трактирной стойки
и пахнут водкой с луком пополам.
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:
"Бей жидов, спасай Россию!"-
насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ! -
Я знаю -
ты
По сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя "Союзом русского народа"!
Мне кажется -
я - это Анна Франк,
прозрачная,
как веточка в апреле.
И я люблю.
И мне не надо фраз.
Мне надо,
чтоб друг в друга мы смотрели.
Как мало можно видеть,
обонять!
Нельзя нам листьев
и нельзя нам неба.
Но можно очень много -
это нежно
друг друга в темной комнате обнять.
Сюда идут?
Не бойся — это гулы
самой весны -
она сюда идет.
Иди ко мне.
Дай мне скорее губы.
Ломают дверь?
Нет - это ледоход...
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Все молча здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.
И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребенных.
Я -
каждый здесь расстрелянный старик.
Я -
каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне
про это не забудет!
"Интернационал"
пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам,
как еврей,
и потому -
я настоящий русский!

II. Юмор

Цари, короли, императоры,
властители всей земли,
командовали парадами,
но юмором не могли.
В дворцу именитых особ,
все дни возлежащих выхолена,
являлся бродяга Эзоп,
и нищими они выглядели.
В домах где ханза наследил
своими ногами щуплыми,
всё пошлость
Ходжа Насредин шибал,
как шахмату, шутками! ...
Хотели юмор купить,
да только его не купишь!
Хотели юмор убить,
а юмор показывал кукиш!
Бороться с ним дело трудное.
Казнили его без конца.
Его голова отрубленная
торчала на пике стрельца.
Но лишь скамароши дудочки
свой начинали сказ,
он звонко кричал: "Я туточки!"
И лихо пускался в пляс.
В потрёпанном куцем пальтишке,
понуряць и словно каясь,
преступником политическим
он, поиманный, шёл на казнь.
Всем видом покорность выказывал,
готов к неземному житию,
как вдруг из пальтишка высказывал,
рукой махал и - тю-тю!
Юмор прятали в камеры,
до чёрта с два удалось.
Решётки и стены каменные
он проходил насквозь.
Откашливаясь простужено,
как родовой боец,
шагал он частушкой-простушкой
с винтовкой на Зимний дворец.
Привык он к взглядам сумрачным,
но это ему не вредит,
и сам на себя с юмором
юмор парой глядит.
Он вечен ... Вечен!
Он ловок ... Ловок!
И юрок ... И Юрок!
пройдём через всё, через всех.
И так да славитьця юмор!
Он мужественный человек

III. Б магазине

Кто в платке, а кто в платочке,
как на подвиг, как на труд,
в магазин поодиночке
молча женщины идут.
О, бидонов их бряцание,
звон бутылок и кастрюль!
Пахнет люком, огурцами,
пахнет сосем "Кабул".
Зябну, долго
в кассу стоя,
но покуда движусь к ней,
От дыхания женщин стольких
в магазине всё теплей.
Они тихо поджидают,
боги добрые семей,
и в руках они сжимают
деньги трудные свои.
Это женщины России.
Это наша честь и суд.
И бетон они месили,
и пахали и косили ...
Всё они переносили,
всё они перенесут.
Всё на свете им посильно, -
сколько силы им дано!
Их обсчитывать постыдно!
Их обсчитывать грешно!
И в карман пельмени сунув,
я смотрю, суров и тих,
на усталые от сумок
руки праведные их.

IV. Страхи

Умирают в России страхи,
Словно призраки прежних лет,
лишь на паперти, как старухи,
кое-где ещё просят на хлеб.
Я их помню во власти и силе
при дворе торжествующей лжи.
Страхи всюду, как тени, скользили,
проникали во все этажи.
Потихоньку людей приручали
и на все налгали печать:
где молчать бы –
кричать приручали,
и молчать –
где бы надо кричать.
Это стало сегодня далёким.
Даже странно и вспомнить теперь.
Тайный страх
перед чием-то доносом,
тайный страх перед стуком в дверь.
Ну а страх
говорить с иностранцем?
С иностранцем –
то а с женой?
Ну а страх безотчетный
остаться после маршей
вдвоём с тишиной?
Не боялись мы
строить в метели,
уходить под снарядами в бой,
но боялись порою смертельно
разговаривать сами с собой.
Нас не сбили и не растлили,
и недаром сейчас во врагах
победившая страхи Россия
ещё больший раздает страх
Страхи новые вижу светлея:
страх неискренним быть со страной,
страх неправдой унизить идеи,
то являются правдой самой;
страх фанфарить до одурения,
страх чужие слова повторять,
страх унизить других недоверьем
и чрезмерно себе доверять.
Умирают в России страхи.
И когда я пишу эти строки
и парою невольно спешу,
то пишу их в единственном страхе,
что не в полную силу пишу.

V. Карьера

Твердили пастыри, что вреден
и неразумен Галилей.
(что неразумен Галилей...)
Но как показывает время,
кто неразумен – тот умней!
(кто неразумен – тот умней!)
Учёный, сверстник Галилея,
был Галилея не глупее.
(Был Галилея не глупее...)
Он знал что вертится земля,
но у него была семя.
(Но у него была семя...)
И он садясь с женой в карету,
свершив предательство своё,
считал, что делает карьеру,
а между тем губил её.
(А между тем губил её.)
За осознание планеты
шёл Галилей один на риск,
и стал великим он.
(И стал великим он...)
Вот это – я понимаю –
карьерист.
Итак да здравствует карьера,
когда карьера такова,
как у Шекспира и Пастера,
Ньютона и Толстова,
и Толстова ...Льва ...? Льва!
Зачем их грязью покрывали?
Талант, талант как не клейми.
Забыты те,
кто проклинали,
но помнят тех,
кого кляли
(но помнят тех,
кого кляли.)
Все те,
кто рвались в стратосферу,
врачи, что гибли од холер,
вот эти делали карьеру!
Я с их карьер беру пример!
Я веру в их святую веру.
Их вера – мужество моё.
Я делаю кареру тем,
что не делаю её!
באַבי יאַר

קיין דענקמאָל איז נישטאָ אין באַבי יאַר.
אַלײן דער אָפּריס איז דאָ די מצבֿה.
װי ס'ייִדיש פֿאָלק כ'װער אַלט פֿון גרויל און צער -
צװײ טויזנט יאָר כ'בין אַלט בײַ אָט דעם קבֿר...
מיר נעמט זיך דוכטן, איך בין דאָס דער ייִד,
װאָס דורך דעם אוראַלטן מצרים װאָגלט
און מײנע װוּנדן פֿון די טשװעקעס נאָגן -
דאָס האָט מען מיך צום צלם צוגעשמידט.
מיר דוכט זיך אויס אַז דרײַפֿוס - דאָס בין איך.
די מוסרים שטעלן מיך פֿאַרן געריכט...
אָט בין איך הינטער קראַטעס, דורך די שונאים
דערנידעריקט, באַלײדיקט און באַשפּיגן.
די דאַמעלעך, זיי האָבן זיך צושריגן
און טיטשען מיט די שירעמס מיר אין פּנים.
...מיר דוכט, איך בין אַ קינד פֿן ביאַליסטאָק,
כ'באַקום אַ זעץ און קאָרטשע זיך אין קראַמפן.
פֿון די צעיושעטע שיכּורים טראָגט
אַ מין געשטאַנק פֿון ציבעלעס און בראָנפֿן.
אָט האָט אַ װאָרף געטאָן זיך אויף מײַן מוטער
אַ זשלאָב אַ פֿינצטערער, אַ װילדע בריאה...
און װי אַרײַן איז זײ װאָלט דער ניטגוטער,
זײ שרײַען: - ביעי זשידאָװ, ספּאַסײַ ראַסיִו!
מײַן רוסיש פֿאָלק! ביסט אינטערנאַציאָנאַל.
נאָר די װאָס פֿלעגן מאַכן די פּאָגראָמען -
זײ פֿלעגן שמוציק האַנדלען װי דער כּלל
דאַן מיט דײַן שײנעם, זויבער - ריינעם נאָמען.
כ'קען אויסגעצײכנט זי, מײַן גוטע ערד.
אַזאַ מין חוצפּה איז דאָך אומדערהערט!
"פֿאַרבאַנד פֿון פֿאָלק פֿון רוסישן" צו האָבן
דערװעַגט זיך אָנרופֿן די יודאָפֿאָבן.
...מיר דוכט זיך אויס אַז איך בין אַננאַ פֿראַנק -
אַ דורכזיכטיקע װי אַ פֿרילינג - צװײַגל.
מיט איר מיר האָבן איין געפֿיל און איין געדאַנק,
מיר קוקן איינער אויפֿן צװײטן און מיר שװײַגן.
ס'איז אַלץ פֿאַרװערט אונדז. מיר זײַנען פֿאַרשפּאַרט.
צעשײדט מיט לופֿט, מיט דופֿט, מיט גרינס, מיט פֿאַרבן
נאָר ס'איז אין אונדזער מאַכט אַרומנעמען זיך צאַרט
אין דער בוידעם-שטוב אַ רגע פֿאַרן שטאַרבן.
מע גייט אַהער? אָן שרעק!... פֿאַראַנען קלאַנגען,
אַז װעסנע - צײַט אונדז װאַרטן גוטע נײַס.
נו קום צו מיר, די הענט דײַנע דערלאַנג מיר!
...מע ברעכט די טיר? נײן, נײן! דאָס פּלאַצט דער אײַז...
דער באַבי יאַר אין װילדן גראָז דורכאויס.
די שטרענגע ביימער קוקן מיט באַדויער.
אַלץ שרײַט דאָ שטומערהייט, מײַן קאָפּ כ'אַנטבלויז.
כ'װער גרוי. מיט יעדער רגע גרויער, גרויער.
איך װער אַלײן אַ שטומער אויסגעשרײ
פֿון טײַכן בלוט װאָס זײַנען דאָ פֿאַרגאָסן,
מיט קינד און קייט איך פֿאַל דאָ ריי נאָך ריי
און יעדעס מאָל איך װער אויפֿסנײַ דערשאָסן...
לויט מײַע בלוטן בין אין ניט קײן ייִד.
נאָר, אָנגעפֿילט מיט שנאה מיט גערעכטער,
בין איך אַ ייִד פֿאַר דעם אַנטיסימיט.
און אָט דערפֿאַר בין איך אַ רוס אַן עכטער.


Back to the song page with all the versions

Main Page

Note for non-Italian users: Sorry, though the interface of this website is translated into English, most commentaries and biographies are in Italian and/or in other languages like French, German, Spanish, Russian etc.




hosted by inventati.org