Правда и Ложь

Vladimir Semënovič Vysotskij / Владимир Семёнович Высоцкий

Originale	Traduzione finlandese / Finnish translation / Suomennos: Turkka...
ПРАВДА И ЛОЖЬ	VALHE JA TOTUUS
Нежная Правда в красивых одеждах ходила, принарядившись для сирых, блаженных, калек. Грубая Ложь эту Правду к себе заманила, - мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.	Palmikkopäisenä totuus maailmaa kiersi, edessä rampojen, köyhien prameili vaan. Ikkunasta valhe hänet nähdessään huusi: »Voit levätä luonani, tule sisälle vaan!«
И легковерная Правда спокойно уснула, слюни пустила и разулыбалась во сне. Хитрая Ложь на себя одеяло стянула, в Правду впилась и осталась довольна вполне.	Totuus noudatti kutsua, lepäsi sängyllä hetken. Ei aikaa, kun nukkui kuin lapsonen Jumalan. Valhe peitteli hänet ja avasi samppanjapullon, joi itsensä humalaan punoen suunnitelman.
И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью: баба как баба, и что ее ради радеть? Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, если, конечно, и ту и другую раздеть.	Bulldoggi-kasvoinen valhe vietti näin iltaa, röyhtäillen, nikotellen hän lauleli vaan: »Jos alasti käymme, kuin vastasyntyneet käyvät, ei voi totuutta erottaa valheesta ainutkaan.«
Выплела ловко из кос золотистые ленты и прихватила одежды, примерив на глаз; деньги взяла, и часы, и еще документы, сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась.	Hän varasti totuuden leningin, kultaisen pannan, änki koreat kengät kiroten jalkaansa tuo, kellon ja lompakon otti ja kadulle juoksi, totuuden hahmossa valhe nyt samppanjaa juo.
Только к утру обнаружила Правда пропажу - и подивилась, себя оглядев делово: кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, вымазал чистую Правду; а так - ничего.	Totuus heräsi, kaivaten kultaista pantaa, ihmetellen seisoi valheen huoneessa hän. Alastomana kun kadulle kirmaisi silloin, huomasi köyhien häntä kivittävän.
Правда смеялась, когда в нее камни бросали: «Ложь это всё, и на Лжи - одеянье моё!..» Двое блаженных калек протокол составляли и обзывали дурными словами её.	»Syytön mä oon«, huusi totuus, »valhe on vienyt pukuni, lompakon, kelloni kimaltavan.« Köyhät ja rammat kivitti totuutta, kunnes poliisi korjasi väsyneen vaeltajan.
Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой, мазали глиной, спустили дворового пса: «Духу чтоб не было! На километр сто первый выселить, выслать за двадцать четыре часа!»	Poliisi sanoi: »Totuuden tunnemme kyllä, hän kulkee kultaisin vaattein, niin hieno hän on. Totuus ei koskaan alasti kaduilla juokse. Ruoskitaan petturi, ruoskitaan jumalaton!«
Тот протокол заключался обидной тирадой (кстати, навесили Правде чужие дела): дескать, какая-то мразь называется Правдой, ну а сама - пропилась, проспалась догола.	Totuus itki ja syyttömyyttään kauan vannoi. Nyt hän on köyhä ja sairas ja asunnoton. Valhe kulkee maailmalla kultaisin vaunuin. Puhdasverisen tamman vienyt hän on.
Голая Правда божилась, клялась и рыдала, долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах. Грязная Ложь чистокровную лошадь украла и ускакала на длинных и тонких ногах.	Voit toivosi heittää, turhaan totuutta säälit, vaikka löytyykin hulluja totuutta puolustamaan. Se joskus voi voittaa valheen, mutta huomaa: vain, jos oppii valheen lailla varastamaan.
Некий чудак и поныне за Правду воюет, - правда, в речах его правды - на ломаный грош: «Чистая Правда со временем восторжествует, если проделает то же, что явная Ложь!»	Usein juot votkaa seurana janoiset veljet. Sinä tiedätkö silloin, missä yösi oot nukkunut? Herää ja itke, valhe on paitasi vienyt. Herää ja itke, se on tammasi anastanut.
Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата, даже не знаешь, куда на ночлег попадёшь. Могут раздеть - это чистая правда, ребята! Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь.	Valhe on totuus, usko se veljeni vihdoin. Katso, se kiertää sun puvussas maailmaa. Herää ja itke, se vienyt on kultaisen kellos'. Herää ja itke, se tammaasi ohjastaa.